Источник: Новая газета
Россия подхватила мировой тренд на всепрощение. Исправно выплачивая по счетам, финансовые власти со всей широтой русской души «отпускают грехи» развивающимся странам. Эксперты «Новой» — о том, есть ли в этой щедрости толика прагматизма.
Последнее десятилетие славилось платежом красным и милосердием невиданных размеров. Внешний долг Российской Федерации снизился с 2001 года со 160 млрд долл. до 36 млрд, большая часть из которых (81,4% — 29,82 млрд) составила задолженность по еврооблигационным займам.
Весной прошлого года Россия после 12-летнего перерыва решила вернуться к практике заимствований на зарубежном рынке, выпустив два транша еврооблигаций на сумму 5,5 млрд. Не брезгуя внешними заимствованиями в условиях продолжающегося кризиса, страна не прочь благородно разбрасываться десятками миллиардов долларов своих налогоплательщиков. С 2000 года по нынешний день было прощено долгов зарубежным государствам на сумму ни много ни мало 80 млрд долл. Вопрос о том, является ли «аттракцион невиданной щедрости» бескорыстным оздоровлением отсталых экономик, политически выгодным или связан с обслуживанием окологосударствен-ных интересов, остается открытым.
Среди экспертов на этот счет есть популярный ответ: «Нам все равно ничего бы не досталось». Так, директор Института экономики РАН Руслан Гринберг считает существующую долговую политику един-ственно верной: «Я, как вам известно, не очень люблю правительство наше, но в данном случае оно все делает правильно». Многомиллиардные долги экономист называет жестом доброй воли — нормальной реакцией здоровой страны. «К сожалению, альтернативного пути у нас нет. Если говорить о помощи небедствующему Ираку, то это скорее помощь новому правительству. Списывая долги, мы закладываем свой кирпичик в становление новых демократий», — убежден Гринберг.
Правда, на такой аргумент в пользу «невозврата» всплывает встречный вопрос: почему западный мир может дождаться от России уплаты советских и царских долгов, а последняя, в свою очередь, не может подождать у моря? Почему бы не взять и не оставить все как есть на бумаге. Ведь ждала Франция царских долгов почти 100 лет, «сдерживая» себя от списания долгов по железнодорожным облигациям. Более того, если Россия готова была отвечать по обязательствам СССР, будучи ее правопреемницей, то СССР таковым себя по отношению к царской России не считал, имея на это полное суверенное право с точки зрения международно-правовой доктрины. Выходит, что российско-французское соглашение 1997 года — окно в клуб международных кредиторов?
Что касается Ливии, то следует вспомнить, что российские власти простили богатой нефтеносной стране 4,5 млрд долл., составляющих почти треть годовых расходов федерального бюджета на здравоохранение, на пике мировых нефтяных цен. Пресса тогда саркастически нарекла завтрак с Каддафи, за которым обсуждался договор о списании ливийского долга, «самым дорогим завтраком Путина».Если верить Всемирному банку, то положительное сальдо счета текущих операций Ливии в 2006-2008 годах составляло $22-38 млрд в год, а в связи с падением нефтяных цен хоть и снизилось до $9,4 млрд, тем не менее страна в момент списания долга оставалась вполне себе платежеспособной.
«Падение режима Каддафи может не только осложнить перспективы российскому окологосударственному бизнесу, получившему контракты за счет непрозрачных личных отношений с ливийским диктатором, но и вскрыть возможные коррупционные подробности такого взаимодействия», — отозвался в своем блоге месяцами ранее Владимир Милов.
Мнения экспертов
Сергей СТОРЧАК
замминистра финансов РФ:
— РФ как суверенный кредитор встала на ноги всего лишь 6 лет назад. До этого мы практически не предоставляли никому новых государственных кредитов. За последнее время в качестве заемщиков у нас выступали достаточно нормальные страны, и проблемных кредитов среди них не предвидится.
Причиной списания долгов в большинстве своем является неправильное планирование заимствований со стороны как заемщика, так и дебитора. Греция — классический пример. Когда в силу внутренних, чаще всего политических, причин бюджеты формируются со всеми дефицитами, а затем эти дефициты покрываются за счет заимствований. Поэтому соглашения без оглядки на долговую устойчивость страны приводят к долговым кризисам.
Но наряду с этим можно сплошь и рядом нарваться на ситуации, связанные с резким ухудшением макроэкономической конъюнктуры, на чем, собственно, попался бывший Советский Союз. Заимствования осуществлялись не в таком уж колоссальном масштабе на фоне всей экономики, но с изменением конъюнктуры на рынке нефти страна перестала получать валюту в достаточных объемах, чтобы расплачиваться. Что касается поднятия имиджа страны как активно участвующей в кредитном международном развитии, то да, некоторые страны делают ставку на этот фактор, но я не считаю его основополагающим, большая польза в данном случае будет от предоставления грантов и иной безвозмездной помощи.
Андрей НЕЧАЕВ
экс-министр экономики РФ:
— У любого списания долгов есть несколько составляющих. Первое — самый главный мотив, когда долг получить просто невозможно. В таком случае государства пытаются получить
Теоретически долг можно продать. Но поскольку в данном случае Россия идет в русле других развитых стран, которые тоже «прощают» свои долги развивающимся странам, то покупателей найти будет не так просто, а с учетом того, что в большинстве случаев нынешнее положение заемщиков плачевно, то рассчитывать на какие-то серьезные деньги почти невозможно. Скорее всего, долги будут проданы по очень невыгодной, низкой цене.
Что касается одного из распространенных условий списания долга — приобретения у России военной техники, то следует напомнить, что конкуренция на рынке оружия — одна из самых острых в мире. Обменять долги на новые закупки, при условии что они будут уже не в долг, а оплачены живыми деньгами, — реальный шанс для России.
Станислав МАШАГИН
заместитель генерального директора инвесткомпании «Урса Капитал»:
— Списание — это не столько экономическое дело, сколько политическое. Нам очень важно начать с нуля экономическое сотрудничество с такими странами, как, например, Ирак. Но подобные сделки, конечно, не всегда удачно проходят и незамедлительно окупаются. Прощение Ливии 4,5 млрд долл. в обмен на многомиллиардный контракт (в частности, соглашения о сотрудничестве с Ливией подписали компании РЖД и «Газпром») в 2008 году пока ни к чему хорошему не привело. А в случае с достаточно сильными экономически Ираком и Афганистаном мы, кажется, немного поспешили. Есть вероятность, что в обозримом будущем эти деньги могли были быть ими возвращены.
А вот достигнутая в сентябре нынешнего года договоренность с Северной Кореей (не признает долга, считая своим кредитором «несуществующий» Советский Союз) о списании 11 млрд долл. — реальный толчок для развития сложившихся между нами плачевных экономических отношений. Совершая подобные номинальные действия, Россия позиционирует себя как крупная держава, будучи членом «Большой восьмерки» и «Двадцатки», конвертирует эти действия в качестве инвестиций в поддержку развивающихся стран. На поле пустом — это хоть какие-то ростки, позволяющие России включиться в большую игру, добиться пусть незначительных экономических, но весомых политических результатов.
Что касается альтернативы списанию, например, продажи долгов третьей стороне, то следует отметить, что большинство вырученных денег от продажи проходят посредников, которые нехило зарабатывают на этом списании. Это не всегда прозрачные схемы. В случае Ирака, например, думаю, через несколько лет после завершения военных действий целесообразно было бы выпустить на рынок длинные секьюритизированные обязательства. Но универсального правила по эксплуатации долгов, увы, нет.
Нашей стране необходимо подвести некий баланс, чтобы конвертировать долги Советского Союза, определив их цену для современной России. В условиях, когда обязательства «несуществующей державы» располагают к манипуляции, это даст возможность более эффективного и легитимного решения долговой проблемы.
Борис ХЕЙФЕЦ
профессор Института экономики РАН:
— Россия практически простила всё всем должникам Советского Союза. В целом долг западных стран России оценивался в 145 млрд долларов в пересчете на курс доллара Госбанка СССР — 0,66 рубля за 1 доллар. До 1997 года мы пытались
В 1997 году мы вступили в Парижский клуб и там проводили реструктуризацию по правилам неформальной организации кредиторов. Кроме того, клуб не признавал военные долги, тогда как 80% всех долгов нам приходятся как раз на эту категорию. Одним из условий Парижского клуба было то, что долг должен выплачиваться деньгами, а не товарами, как это было раньше. Между прочим, до вступления в клуб товарами мы получили от заемщиков примерно 25 млрд долларов.
Затем мы начали прощать более развитым странам (по условиям Парижского клуба эти страны не могли рассчитывать на списание долга в силу показателя душевого дохода) , которые теоретически в состоянии были погашать долг. В ход пошли новые схемы с допущением в качестве «бонуса» к инвестициям. Но всё вышло не так, как предполагалось. С Алжиром, например, была проблема в качестве поставляемой техники. Они отказались от значительной части поставок, и дальнейшая судьба урегулирования соглашения до сих пор остается неопределенной. Единственный, кто нам погашал и продолжает погашать долги, — это Индия, отказавшаяся в свое время от старого валютного коэффициента. Несколько лет назад нам удалось договориться о конвертации оставшейся части долга в акции индийских предприятий (долг будет потрачен на покупку 20% акций индийской телекоммуникационной компании).
Вариант «отсиживания» долгов до лучших времен, пока страна выйдет из порочного круга «невозвращенцев», — неконструктивный, потому что во всем мире происходит обесценение валют. Более того, практика показывает, что состояние должников со временем только усугубляется. Если раньше значительную часть международной помощи развитию составляли меры по списанию долгов, то сейчас весь мир перешел на гранты.
У России слишком много амбиций. Она взяла на себя целиком и полностью долги СССР и активы в разных частях мира тоже, задолженность иностранных государств перед СССР, золотой запас, имущество за границей. Причем подписала такие соглашения — размен долгов и активов со всеми странами, с большинством по прямому действию, с некоторыми — через парламент. Вот если бы мы не взяли долг СССР, у нас была бы возможность настаивать на списании. Вместо этого мы реструктурировали долги, причем два типа долгов: перед частными инвесторами — долги Лондонского клуба и перед правительством — Парижский клуб. С «лондонских» долгов мы выгадали почти 10%, обменяв их на еврооблигации, с погашением в 2018 и 2028 гг. Это уже не списание, а так называемая секьюритизация долга. С «парижским» долгом мы затянули. При расчете долга, как известно, берется его текущая стоимость с учетом конъюнктуры. А в 2000-х годах при мощном росте нашего экспорта и неплохих темпах роста ВВП стоимость долга тоже повысилась. В конечном итоге мы заплатили больше, чем должны были.
Автор: Петр Саруханов
Источник: Новая газета
