Источник: forum-msk.org
Цель ВТО — обеспечение максимально свободной конкуренции в международной торговле.
В глобализации, и так превращающей конкуренцию из средства стимулирования и оздоровления слабых в орудие их уничтожения, это стремление подрывает конкурентоспособность большинства слабых стран. Создание свободной конкуренции, то есть равных условий для наиболее и наименее развитых стран означает подавление последних: они лишаются не просто возможных доходов, но и самой возможности развития.
Но даже равные условия конкуренции сильных со слабыми, гибельные для последних, существуют в ВТО только в бреду либеральной пропаганды. На деле новые члены вступают в него на условиях, значительно худших, чем развитые страны, участвовавшие в его создании, — и конкурируют на заведомо неравноправной основе.
Экономический смысл присоединения к ВТО — прорыв на внешние рынки высокотехнологичной продукции (ее рынки регулируются наиболее жестко) гражданского назначения (торговлю оружием ВТО не регулирует). Понятно, что к России это просто не имеет отношения — наши высокотехнологичные производства вне ВПК в основном «зачищены» в ходе либеральных реформ.
Присоединение к ВТО имеет смысл и в отдельных случаях, когда экспорт нетехнологичной продукции сдерживается именно из-за того, что страна не является членом ВТО (как это было с ограничением допуска китайского текстиля на рынки стран Юго-Восточной Азии). Но это также не наш случай: так, во время самого громкого ограничения российского экспорта — стальных труб в США — под санкции попали производители 20 стран, из которых все, кроме России, были членами ВТО, и им это не помогло.
Даже директор МВФ Кристина Лагард 7 ноября (!!) прошлого года, менее чем за полтора месяца до присоединения России к ВТО, высказалась по этому поводу исчерпывающе: «Экономических выгод для России никаких нет. Ведь ваша страна экспортирует нефть и газ, а ввозит готовые товары».
Но, несмотря на всю очевидность вопроса, скорейшее присоединение к ВТО является «идеей-фикс» либеральных реформаторов на протяжении более чем десятилетия!
Причина проста и связана с провалом рассчитанной на 10 лет социально-экономической стратегии Грефа. Благодаря ее разработке в конце 1999 — начале 2000 года он стал министром и одним из лидеров либерального клана, но в силу неграмотности стратегии правительство так и не приняло ее официально, ограничившись протокольным одобрением, и то с большим опозданием (лишь в августе 2000 года). Очевидная неудача создавала жгучую потребность заставить забыть о ней новыми результатами и толкала на лихорадочные поиски сфер, которые можно было бы быстро «отреформировать».
Вероятно, присоединение к ВТО показалось либеральным реформаторам самой привлекательной целью по следующим причинам:
- имея отдаленное представление о сути ВТО, они недооценивали сложность задач по присоединению к ней, считая ее очередным малосодержательным «международным договором о благих намерениях», переговоры по которому можно быстро и триумфально завершить;
- они рассматривали присоединение к ВТО как удачную возможность улучшить свою репутацию на Западе;
- в краткосрочном плане присоединение России к ВТО не вызвало бы, в отличие от остальных либеральных реформ, опасного усиления социально-политического напряжения, так как переговорный процесс и первое время после присоединения не ухудшали бы положения граждан, а их возможности разобраться в сути дела заведомо недостаточны;
- переговоры предусматривали длительное пребывание в одном из самых фешенебельных городов мира — Женеве, а также общение с близкими по идеологии международными и государственными чиновниками.
Аргументы в пользу «броска в ВТО» и по сей день носят в основном идеологический характер не только из-за общего уровня компетентности либеральных фундаменталистов, но и в силу их кадровой политики. Так, ключевая фигура переговоров — М.Медведков — был назначен заместителем Грефа непосредственно с должности руководителя неправительственной организации, занятой лоббированием присоединения России к ВТО.
Таким образом, речь изначально не шла об интересах России; либеральные фундаменталисты воспринимали присоединение к ВТО как абсолютное, самоценное благо для самих себя. Навязывая стране ВТО в качестве категорического императива, они до сих пор ссылаются на все, что можно, вплоть до Политбюро ЦК КПСС, которое в 1979 году собралось вступать в предшественника ВТО — ГАТТ (о компетентности других решений Политбюро последних лет Брежнева — так, в том же 1979 году было решено ввести войска в Афганистан — либералы тактично умалчивают).
О восприятии реформаторами переговоров о присоединении России к ВТО с точки зрения саморекламы свидетельствует постоянное прямое указание на близкие сроки этого присоединения (как правило, с описанием трагических несчастий, которые постигли бы Россию в случае невыполнения этих сроков). Сама по себе эта череда (конец 2001, декабрь 2003, конец 2005, осень 2006, 2007 год) производила скорее юмористическое впечатление, но каждое указание конкретного срока ограничивало свободу маневра переговорщиков и мешало достигать приемлемых условий.
С точки зрения достижения прокламируемой цели присоединения к ВТО на приемлемых для России условиях такая политика, безусловно, была вредна. Но с точки зрения поддержания имиджа реформаторов (в первую очередь на Западе) она наиболее эффективна.
Экономическая беззащитность России
Экономические аргументы сторонников «прыжка в ВТО» в основном сводятся к тому, что он позволит России снизить потери экспортеров от антидемпинговых преследований, вписать ряд предприятий в мировые технологические цепочки и улучшить защиту интеллектуальной собственности.
Проще всего обстоят дела с защитой интеллектуальной собственности: пока российское патентное дело остается на пещерном уровне, действенная защита российской интеллектуальной собственности за рубежом невозможна, и присоединение к ВТО ничего не изменит.
Реально оно лишь усилит защиту иностранной интеллектуальной собственности в России, то есть повысит издержки, вызванные злоупотреблением своим монопольным положением со стороны глобального бизнеса. Чтобы присоединение к ВТО не нанесло России вред в этой сфере, сначала надо обуздать глобальных монополистов, виновных в массовости «контрафактной» продукции.
О новых возможностях встраивания российских предприятий в транснациональные технологические цепочки вообще не известно ничего конкретного. Не вдаваясь в дискуссии о том, выгодно ли это России (производства будут загружены, но в стране будет оставаться только зарплата и незначительная часть налогов, а прибыль уйдет за границу) , отметим: современные глобальные корпорации прекрасно обеспечивают свои интересы и без ВТО.
Те сотни российских предприятий, технологический уровень и профиль которых соответствует их потребностям, так или иначе уже включены в их состав либо в их технологические цепочки. Присоединение России к ВТО не изменит ни потребности глобальных корпораций, ни число соответствующих их требованиям российских предприятий.
Таким образом, основным содержательным аргументом в пользу «прыжка в ВТО» являются антидемпинговые расследования, потери от которых оценивались либеральными фундаменталистами в 2000 году в 2,1 млрд.долл. — чуть более 2% от экспорта.
В 2006 году, говоря о потерях от неприсоединения к ВТО, которые якобы растут с каждым годом, либералы называли почти ту же самую величину — при том, что экспорт в 2005 году вырос почти в 2,5 раза.
В случае присоединения России к ВТО вместо антидемпинговых расследований против нее будут применяться компенсационные меры, потери от которых будут примерно такими же.
Либеральные фундаменталисты подчеркивают, что вступление в ВТО создаст новый рычаг преобразования государства. Но оно не только должно, но и может повышать свою эффективность без внешнего давления, которое, как показывает богатый опыт 90-х годов, ведет к последовательному проведению социально-экономической политики в интересах не России, но преимущественно ее конкурентов.
С макроэкономической точки зрения присоединение России к ВТО — непростительная роскошь. В страну с относительно неблагоприятным инвестиционным климатом инвестиции в массовом порядке приходят, лишь если в нее не могут прийти товары. Широко рекламируемые исключения вроде Болгарии, у которой с инвестиционным климатом и до присоединения к ВТО все было в целом в порядке (и инвестиции в которую пришли из-за ее присоединения не к ВТО, а к ЕС) , на деле лишь подтверждают правило.
Для стран, инвестиционный климат у которых, как у России, гарантированно хуже инвестиционного климата развитых стран, существует простая и жесткая дилемма «либо товары, либо инвестиции». Мы своими глазами на протяжении всей экономической реформы видим, что российский автомобильный рынок проще осваивать, инвестируя в строительство заводов в Узбекистане, Чехии и Германии (и допуская в России лишь «отверточную сборку», убивающую производство комплектующих и обеспечивающую стабильность их импорта) , рынок мобильной связи — в предприятия Эстонии и Китая, бытовой электроники — в предприятия Юго-Восточной Азии, рынки качественной сантехники и обуви — в предприятия Европы, текстиля — в предприятия Турции и Китая.
В общем случае присоединение к ВТО распахивает внутренний рынок именно для товаров, закрывая его для инвестиций.
Сегодняшняя открытость российского рынка вызвана беспрецедентно благоприятной внешней конъюнктурой. Неизбежное (если не по внешним, то по внутренним причинам) ухудшение экономической конъюнктуры сделает привычную за последние годы открытость непосильной и потребует умеренных протекционистских мер. Это общий для всех непреложный экономический закон.
Но в ВТО мы сами лишим себя права применять эти меры, сами лишим себя права защитить свой рынок именно тогда, когда нам это понадобится!
Всякое снятие ограничений для свободной конкуренции идет на пользу более сильному ее участнику и бьет по более слабым. Переживающая национальную катастрофу, по-прежнему деиндустриализирующаяся Россия с ее не столько вымирающим, сколько дебилизирующимся населением и неадекватным управлением — исключительно слабый участник глобальной конкуренции. Желание снять барьеры без модернизации превращает нашу экономику в трехлетнего ребенка, вылезающего на ринг против Майка Тайсона. «Прыжок в ВТО» служит исключительно интересам наших стратегических конкурентов — глобальных корпораций, стремящихся навсегда обеспечить себе свободный доступ на емкий внутренний рынок России.
Либеральные же фундаменталисты, как обычно, служащие наиболее сильному бизнесу — в данном случае глобальным корпорациям, «взломавшим» рынки России и намеренным увековечить это положение, — проводят по вопросу присоединения к ВТО враждебную нашей экономике и разрушительную для нее политику.
Государство не исполняет своих обязанностей
Важно, что российское государство совершенно не приспособлено к жестким требованиям ВТО.
Захватившие экономическую власть либеральные фундаменталисты привычно рассматривают государство не как структурообразующий элемент рынка, но как его непримиримую противоположность. Поэтому они в принципе не способны сознавать, что единственным инструментом обеспечения экономической свободы является государственное регулирование.
В результате последнее во многом выродилось в способ зарабатывания денег коррумпированным чиновничеством, а не инструмент проведения нужной стране политики. Именно поэтому в России оно носит фиктивно-демонстративный характер: избыточно там, где без него можно обойтись (например, в сфере выдачи всевозможных разрешений) , и недостаточно — где необходимо (например, процесс присоединения к ВТО стал замечательным поводом для уничтожения по требованию олигархов — еще в 2001 году! — мешавшей им, при всей своей слабости, системы стандартизации).
Россия почти не применяет таких почти повсеместно распространенных инструментов защиты рынка, как нетарифные ограничения торговли товарами. Укрепление рубля в этих условиях ведет к тому, что прирост потребления покрывается в основном за счет наращивания импорта. Из-за незащищенности национальных рынков даже рост внутреннего спроса, вызванный исключительно благоприятной внешней конъюнктурой, перестает стимулировать российских производителей и становится фактором прогресса и обогащения наших стратегических конкурентов.
В этих условиях вступление в ВТО не просто лишает Россию общепринятых и необходимых, цивилизованных инструментов защиты рынков. Наша страна уже через несколько месяцев окажется в положении, когда любое ухудшение конъюнктуры (причем не только по внешним, но и, возможно, по внутренним причинам) вынудит ее ради сохранения экономики идти на нецивилизованные меры и по сути дела на собственную варваризацию.
Выбор будет невелик: либо со скандалом выходить из ВТО, чтобы поддержать свою конкурентоспособность, либо идти на новую разрушительную девальвацию (или новое качественное усиление коррупции, которая также является барьером доступа на рынок).
Принципиально важно, что присоединение к ВТО требует от страны наличия не только цивилизованного регулирования внешней торговли, но и значительной подготовительной работы, которая практически не велась. Главное здесь — оглушительный провал в сфере подготовки специалистов. Ведь ВТО — изощренный свод правил по ведению международных торговых споров. Для защиты своих интересов ее членам нужны целые армии высококвалифицированных юристов и экспертов. Да и национальный бизнес должен быть организован строго определенным образом; так, к рассмотрению принимаются, как правило, обращения отраслевых ассоциаций, на долю которых приходится не менее 40% производства соответствующих товаров.
На государственном уровне ничего этого в России даже не начали готовить. Оголтелая рекламно-пропагандистская кампания, которую вели либеральные фундаменталисты, заняла все их силы и время; «пар ушел в свисток».
В ходе переговоров о присоединении к ВТО каждая страна согласует график приведения своего внешнеторгового режима в соответствие с жесткими правилами этой организации. Чтобы продлить этот переходный период и сделать процесс присоединения максимально комфортным, большинство стран перед его началом старается максимально ужесточать защиту рынков.
Россия же поступила строго наоборот: средневзвешенный импортный тариф снижен почти вдвое — с 16 до 10%. В 2005 году правительство поставило крест на возможности собственного производства 1200 видов высокотехнологичного оборудования, обнулив пошлины на их ввоз. Либералы сохраняют пониженные на четверть пошлины для «развивающихся стран», многие из которых (например, Китай и Индия) явно успешнее России.
Присоединение к ВТО в сегодняшних условиях лишит Россию возможности повысить общий уровень импортных тарифов (повышая их на одну группу товаров, придется снижать на другую, оставляя без защиты новые сектора рынка) , даже если ухудшение конъюнктуры создаст необходимость этого.
Преградой на пути в ВТО стало и полное отсутствие у либеральных фундаменталистов представления об отраслевых приоритетах. Само понятие «промышленной политики» не используется в программных документах правительства, а длительное время и вовсе считалось ругательством.
Между тем принципиальное отсутствие приоритетов изначально делало осмысленные переговоры с членами ВТО попросту невозможными. Ведь, не имея четких приоритетов, переговорщики не знали, какие отрасли будут развивать, а какие нет и, соответственно, какие отрасли нужны, и их надо защищать, а какими можно пожертвовать.
При этом многие слабые, но необходимые стране отрасли не способны сами лоббировать свои интересы. Поэтому не удастся реализовать регулирующие возможности тарифа даже в рамках правил ВТО; унификация же таможенных ставок подрывает возможность государства развивать те или иные направления и тем самым проводить осмысленную политику.
Либеральные фундаменталисты, подталкиваемые не только международными лоббистами, но и российскими газовиками, купили согласие Евросоюза на присоединение России к ВТО ценой взятия обязательства повышать внутренние оптовые цены на газ опережающими относительно требований европейцев темпами.
В условиях по-прежнему низкой финансовой прозрачности «Газпрома» удорожание газа на внутреннем рынке не имеет оправдания и представляет собой результат уступок самому грубому и циничному давлению, разрушающему национальную экономику.
Либералы успели втолкнуть Россию на «Титаник»?
При анализе разумности присоединения к ВТО надо учитывать тенденции развития не только нашей собственной страны, но и всего остального мира.
ВТО ориентирована на глобальную интеграцию, —, а в мире, особенно после перехода в 2008 году глобального кризиса в открытую стадию, все большее значение приобретает интеграция региональная. Два ее центра — НАФТА (североамериканская зона свободной торговли, объединившая США, Канаду и Мексику) и Евросоюз — в обозримом будущем могут быть дополнены Юго-Восточной Азией; строго говоря, единый глобальный рынок будет уже в обозримом будущем делиться на макрорегионы.
В этих условиях развитые страны все больше ориентируются на интересы региональной интеграции, зачастую скрыто или даже явно саботируя деятельность и решения ВТО, которая откровенно «буксует» аж с 1999 года. В целом попытки дальнейшего снятия торговых барьеров упираются в нежелание развитых стран поступаться коммерческими интересами, с одной стороны, и угрозу разрушения экономик развивающихся стран, с другой.
Попытки качественного прорыва в виде взимания компенсации за экологический и социальный демпинг (то есть за недостаточные расходы на окружающую среду и социальные нужды, трактуемое как скрытое субсидирование экспорта) означали лишение развивающихся стран их едва ли не единственного конкурентного преимущества, позволяющего им выживать, и потому обречены на провал.
В этих условиях Россия может «вскочить в отцепленный вагон»: вступить в ВТО именно тогда, когда развитые страны начнут пренебрегать ее правилами, усиливая региональный протекционизм. Стоит вспомнить, что после 2008 года Россия является едва ли не единственным членом «большой двадцатки», не усилившим протекционистскую защиту экономики.
В итоге мы понесем убытки от открытия перед глобальной конкуренцией, но не приобретем выгод, — нас все равно не пропустят на рынки развитых стран, ибо те начнут «играть уже в другую игру», и открытие российских рынков станет односторонним, а значит — разрушительным вдвойне. Как говорят китайцы, «политика открытых дверей значит, что дверь будет открыта в ту или другую сторону, но никогда в обе одновременно».
Киргизская и украинская катастрофы
Последствия присоединения к ВТО на кабальных условиях ярко иллюстрирует опыт двух стран СНГ — Киргизии и Украины (Молдавия присоединилась лишь после ожесточенного торга, сильно улучшив исходные условия, — но и она стоит сейчас перед лицом банкротства своей табачной и сахарной промышленности).
Киргизия присоединилась к ВТО первой на постсоветском пространстве (неимоверными усилиями обогнав даже Прибалтику) и на вполне кабальных условиях: «главный либерал Средней Азии» Акаев хотел лишний раз подчеркнуть свою демократичность и прозападность.
Возможно, киргизское руководство считало, что, поскольку мало-мальски сложные производства, созданные Советской властью, в их стране уже в основном погибли, присоединение к ВТО не сможет нанести ущерба. Они ошиблись: в отдаленных районах начался голод, и вскоре Киргизии пришлось обратиться к ВТО с беспрецедентным требованием пересмотреть условия присоединения.
Чтобы избежать грандиозного скандала, развитые страны стали выделять ей огромную финансовую помощь, которой хватало для обеспечения благополучия реформаторской киргизской элиты, вполне равнодушной, как это обычно бывает с либеральными реформаторами, к судьбе своего народа. В результате Киргизия заняла первое место по объемам западной помощи на душу бюрократа; многие путешественники были шокированы, обнаруживая филиалы западных неправительственных организаций даже в самых отдаленных и труднодоступных аулах.
Но принципиальное отличие любой, сколь угодно искренней помощи от развития заключается в ее временном характере. Развитые страны забыли о породивших ее причинах и со временем резко сократили масштаб поддержки Киргизии.
Разочарование элиты, привыкшей жить за счет этой помощи, наложилось на недовольство широких масс, удерживаемых в нищете и голоде. Результатом стали не только две революции подряд, но и деструкция самого киргизского государства. С каждым годом оно все прочнее закрепляется в категории «упавших» и, насколько можно понять, испытывает растущее влияние наркомафии.
Разумеется, профессиональные лоббисты ВТО настаивают на том, что описанные события никак не связаны друг с другом: мол, «Карл Маркс и Фридрих Энгельс — это не муж и жена, а четыре совершенно разных человека, даже не знакомые друг с другом». Но сколь угодно назойливое отрицание реальности — в частности, беспрецедентной просьбы руководства Киргизии к ВТО, ответной помощи Запада и вызванной ее сокращением революции — не способно отменить эту реальность.
Тем более, что разрушительные последствия присоединения к ВТО на кабальных условиях демонстрирует и Украина: уже через год после открытия рынка ее ВВП упал на 15% (вклад в это мирового кризиса виден на примере европейских экономик, которые тогда сократились лишь на 3-4%) , промпроизводство — более чем на 40%.
Основной урон понесло машиностроение: после снижения ввозной пошлины на автомобили с 25 до 10% и перехода на беспошлинный ввоз сельхозтехники производство рухнуло вдвое. За 2008-2011 годы производство автомобилей на Украине снизилось вшестеро, а число занятых в отрасли вдвое.
Остановка более 50 сахарных заводов привела к потере 11% внутреннего рынка сахара, импорт свинины вырос в 2,3 раза.
Социально-экономические бедствия, во многом вызванные кабальными условиями присоединения к ВТО, усилили народный протест, также увенчавшийся сменой власти.
Россия: последствия для основных отраслей
По имеющимся оценкам, в России ввозные пошлины после присоединения к ВТО снизятся еще почти на треть — с 10,3 до 7,1%. Это затронет все отрасли, кроме добычи топливно-энергетического сырья. Так, пошлины на ввоз живых свиней снизятся в 8 раз, на рис и лимонную кислоту — вчетверо, на рыбу — в 3-4 раза, на молокопродукты — на 5-10%. Пошлины на ввоз субпродуктов упадут с 25 до 15%, тарифная защита производителей сахара — на четверть.
Экспорт черных и цветных металлов станет беспошлинным, что сделает невыгодным их использование внутри страны. Но и представители этих отраслей начали задумываться, узнав о намерении «АвтоВАЗа» перейти на импорт автолиста.
После впадения в ВТО госорганы начнут привлекаться к ответственности за дискриминацию иностранных фирм, а понятие «дискриминации» может толковаться широко.
Влияние присоединения к ВТО ощутят на себе отрасли, формирующие около 60% ВВП.
Наибольшие потери от кабальных условий присоединения понесут сельское хозяйство и пищевая промышленность. Спад их производства в 2020 году составит около 3,5 трлн.руб. в современных ценах; упущенные возможности роста — еще 1,93 трлн.руб.; общие потери по сравнению с развитием «при прочих равных условиях» в 2020 году достигнут 40% выпуска. Работу в этих отраслях потеряет 1,6 млн.чел.. Характерно, что сразу после сообщения о присоединении к ВТО государственные Сбербанк и «Россельхозбанк» объявили о прекращении кредитования животноводства.
На втором месте по потерям — машиностроение: его выпуск в 2020 году упадет на 310 млрд.руб., упущенные возможности роста составят еще 640 млрд.; общие потери достигнут 17%, а сокращение занятости — 300 тыс.чел..
Легкая промышленность уже раздавлена дешевым импортом: ее доля в ВВП рухнула с 10% в 1990 до менее 1% сейчас. Дальнейшее снятие барьеров сократит выпуск на 70 млрд.руб. в 2020 году, упущенные возможности роста составят еще 220 млрд., общие потери — 42%. Работу в и так безысходных бывших центрах легкой промышленности потеряет еще 100 тыс.чел..
Потери консолидированного бюджета только от снижения вывозных и ввозных пошлин составят в 2020 году 290 млрд.руб. в современных ценах. Косвенные потери — от сокращения как производства, так и его рентабельности в рассмотренных отраслях — добавят к потерям бюджета еще не менее 160 млрд., а потери по социальным взносам с зарплат и пособиям по безработице — еще 50 млрд..
Совокупные потери только по 4 отраслям и бюджету составят в 2020 году 7,17 трлн.руб. в ценах 2012 года, а число рабочих мест только в 4 отраслях сократится на 2 млн..
В целом потери ВВП оцениваются в 3.5%, в том числе промышленности — 16%, в том числе обрабатывающей промышленности — 23% (14% — прямое сокращение производства и 10% — упущенный рост).
Эти оценки касаются воздействия присоединения к ВТО только на часть экономики. Они не учитывают последствий для других отраслей (например, химической промышленности и рыболовства) , влияния проблем одних отраслей на развитие других (например, упадка сельского хозяйства на производство сельхозтехники и минеральных удобрений) , изменения правил ведения торговых споров.
С учетом этого потери ВВП 2020 года могут превысить 5%.
Автор: Михаил Делягин
Источник: forum-msk.org
