Медики свидетельствуют: среди россиян растет число неврозов, велик у нас и процент гиперактивных детей, а ситуация с самоубийствами просто критическая. Что происходит с людьми?
Об этом корреспондент «ВМ» беседовал с ведущим специалистом в области пограничной психиатрии, лауреатом Государственной премии СССР, членом-корреспондентом РАМН Юрием Александровским.
— Юрий Анатольевич, в последние два десятилетия на россиян обрушился вал перемен, потрясений, разного рода катастроф. Людям приходится испытывать сильнейший психологический шторм. Порой кажется, что выдержать такое уже невозможно. Но большинство так или иначе справляется. За счет чего это удается?
— Каждому поколению достается своя доля трудностей. Так было и будет всегда. Человек сопротивляется натиску обстоятельств. Как и любому живому существу, природа дала нам много защитных барьеров, облегчающих жизнь. Однако только человек обладает индивидуальным барьером психической адаптации.
— На чем базируется такой барьер?
— На двух тесно связанных друг с другом основах. Вопервых, это большие возможности центральной нервной, а также других систем и органов. Такая биологическая основа предопределена генетически и остается неизменной в течение жизни. Вторая основа социально-психологическая. Она меняется по мере изменения внешнего мира, общественных формаций, научных достижений. Социальные воздействия формируют у человека индивидуальное сознание, внутреннюю позицию личности, моральные и волевые качества. Вместе это и создает индивидуальный «иммунитет» к психическим перегрузкам, позволяет принимать правильные решения в трудных обстоятельствах.
— И все же барьер психической адаптации не каменная стена, за которой можно укрыться от жизненных бурь. Реакции людей, правда же, порой неадекватны…
— Они индивидуальны. В любом случае организм защищается. Уточню. Канадский патофизиолог Ганс Селье еще в середине прошлого века ввел специальное понятие для обозначения психического напряжения, возникающего под влиянием трудных ситуаций и в экстремальной обстановке. Это знаменитый теперь «стресс». Иначе говоря, совокупность адаптационнозащитных реакций организма.
В повседневной жизни мы чаще имеем дело с эмоциональным стрессом, при котором преобладают субъективные переживания. Они вызывают незначительные нарушения в поведении человека и деятельности его вегетативной нервной системы. В ответ на такой стресс в организме происходит перестройка, направленная на скорейшее возвращение равновесия.
Если же стрессовые реакции сопровождаются нарушением психического здоровья, значит, нарушен барьер психической адаптации. А он, как я уже говорил, поддерживается не только биологической, но и социальнопсихологической базой.
Сейчас в России все большее распространение получают так называемые макросоциальные конфликты, вызванные общими политическими, социальными и экономическими переменами. Анализ состояния психического здоровья россиян и жителей бывших республик СССР вполне позволяет сделать предположение, что из-за этого уже сложилась особая группа социально-стрессовых расстройств. Они порождены нынешней социальноэкономической и политической ситуацией, которая для большого числа людей оказалась психогенной и привела к психической дезадаптации.
Как следствие — увеличилось число невротических расстройств, а вслед за ними и соматических заболеваний.
Постсоциалистический период для многих стал, по сути, коллективной травмой. Такое бывало в истории человечества. В прошлом веке известный немецкий психиатр К. Ясперс провел любопытный анализ. Он сопоставил изменения психического состояния соотечественников после поражения Германии в Первой мировой войне с психическими явлениями в «неспокойные времена» исторического прошлого. Его выводы однозначны: глубокие эмоциональные потрясения, касающиеся популяции в целом, «воздействуют на людей совершенно иначе, чем потрясения сугубо личного свойства». Выражается это в утрате ценности человеческой жизни, в равнодушии к смерти, снижении осторожности в опасных ситуациях.
Наряду с этим возникает «неуемная жажда наслаждений и моральная неразборчивость». Сегодня мы являемся свидетелями таких же примет.
— Тем не менее люди в нынешней реальности — совершенно новый пласт для современной практической психиатрии. Что «открывается» ей в человеке сегодня?
— Уже понятно, что для таких пациентов характерна не только социальная, но и определенная личностная дезадаптация. Разрушены догмы, которые долгие годы считались незыблемыми, а вместе с ними «отменены» и прежние общественные ценности и ориентиры. Новые же еще не сформированы. Отсюда психологическая неуверенность, потерянность.
В то же время у человека вырабатываются механизмы, защищающие его от болезненного осознания личностных крушений. Часть пациентов (как правило, старше 35 лет) идеализируют прошлую жизнь с ее системой отношений. Они стараются «уйти от проблем сегодняшнего дня».
Для другой группы характерно отрицание каких-либо жизненных ценностей и ориентиров. Они «живут одним днем», пассивно дрейфуют по жизни.
У третьих происходит замена реальных проблем социальнопсихологического плана чрезмерной заботой о своем здоровье ( «уход в болезнь»). У этих людей повышен интерес к магическому объяснению происходящего. Для них характерна вера в астрологию, гадание, ясновидение и т. п.
По клиническим проявлениям подобные расстройства принципиально не отличаются от других невротических нарушений, наблюдаемых в экстремальных ситуациях.
Однако они развиваются одновременно у большого числа людей и обусловлены общими причинами. Уже уверенно можно сказать, что неготовность людей к коренному перелому жизни и огромный конгломерат социальнопсихологической напряженности привели к развитию у многих россиян психологических надломов и невротических расстройств.
— Можно ли выделить факторы, наиболее травмирующие психику?
— Очень условно. Чрезвычайно тяжело переживаются локальные войны, террористические акты, техногенные катастрофы, криминальные ситуации. Ведь это сказывается на психическом здоровье больших групп людей и прямо, и опосредованно. Нам приходится много заниматься последствиями таких трагических событий.
Или вот иной фактор. Отсутствие идеологической целенаправленности и конкретной перспективы при обдумывании жизненных планов. В первую очередь это касается большого числа молодых людей. Здесь тоже обширное поле действий для психиатров.
Миграционные процессы. В России растет число беженцев и переселенцев. Они долго не могут привыкнуть к чужим порядкам и обходиться без родных корней. Исследователи выделяют три этапа ностальгии: тоска по дому, депрессия, а далее возможна сложная патология. И всем этим группам необходима специальная медицинская и социальная поддержка. У нас это направление помощи только начинает организовываться.
— Медицинская помощь нужна сейчас практически всем. Но в нас почти на генетическом уровне живет страх перед посещением психиатра. Такой визит расценивается и самим страдающим человеком, и его окружением как признание неполноценности…
— Очень вредный стереотип, который необходимо разрушать. Надо убеждать людей, что психиатрия — это более глубокое и тонкое изучение человека, его душевных процессов и проблем.
Психиатр исследует человека в его неразрывной целостности. Первейшим нашим «инструментом» является беседа. То есть умение спрашивать, слушать, наблюдать. Нам чрезвычайно важно войти в доверительный контакт с пациентом и сделать так, чтобы он «открылся». Добавьте сюда также современные инструментальные методы изучения деятельности мозга. Только после всестороннего профессионального анализа всей информации выносится вердикт: ставится диагноз и выбирается принцип лечения. Можно сказать, что психиатр сегодня является и врачом, и исповедником, и судьей.
Проблемы современной жизни нередко «загоняют» человека в тупик. Если в поисках выхода он идет к нам на прием, это очень правильный выбор!
— Мы говорим, что стресс разрушителен. А ведь Ганс Селье утверждал обратное — управляемый стресс несет в себе аромат и вкус к жизни. Парадокс?
— Нет парадокса. Управляемый стресс — это и реально и необходимо. Вопрос в том, как правильно управлять стрессом? Прежде всего с помощью тренировки, готовности действовать в сложных ситуациях.
Людям постоянно приходится преодолевать самые разные трудности. Чем упорнее и решительнее человек это делает, тем больший опыт сопротивления он обретает. А именно такой опыт и помогает быть собраннее, проявлять больше осторожности в действиях.
К тому же так стимулируются процессы мышления, лучше концентрируется внимание, да и способность человека к преодолению препятствий возрастает. Он становится сильнее, увереннее. Вспомните поговорку: «За одного битого двух небитых дают».
Чтобы не быть голословным, приведу результаты научного эксперимента, который проводили стокгольмские психологи. Группу здоровых добровольцев они пригласили участвовать в работе на центрифуге. Гарантировалось, что опасных последствий не будет.
И все же необычность ситуации, а также предварительные медицинские обследования нервировали испытуемых. О возрастающем волнении, кроме прочего, свидетельствовало и выделение адреналина в кровь. Это объективный показатель «стрессовой» деятельности организма.
В ходе эксперимента каждый испытуемый прошел через шесть сеансов на центрифуге с недельными интервалами. Вначале у всех было выраженное «предневротическое состояние». Но в дальнейшем эксперимент все меньше воспринимался как стресс. А перед шестым сеансом уровень адреналина практически был в норме.
Так и в жизни. «Проработка» своего поведения на случай стрессовых обстоятельств, знание, как решить трудный вопрос, эмоциональная собранность, готовность к неожиданностям — гарантия выстоять. Нередко именно в критических моментах выявляется дремавшая до поры сила человека, и он оказывается мудрее и сильнее самого себя. Это и есть предсказанный Селье «аромат и вкус к жизни»!
Автор: Татьяна Скорбилина
Источник: vmdaily
