Так российский патриотизм в лице византиста К. Леонтьева определил отношения русских с демократией. Вообще, как уже понятно, российский патриотизм — это всегда апология рабства, в большей или меньшей степени. Градус этой апологии может быть различным: от просвещенного консерватизма до воспевания опричнины и ГУЛАГа, но сущность ее всегда неизменна. К. Леонтьев, с присущими ему прямотой и талантом, выразил эту сущность так:
«Чтобы русскому народу действительно пребыть надолго народом „богоносцем“, от которого ждал так много наш пламенный народолюбец Достоевский, он должен быть ограничен, привинчен, отечески и совестливо стеснен. Не надо лишать его тех внешних ограничений и уз, которые так долго утверждали и воспитывали в нем смирение и покорность. Эти качества составляли его душевную красу и делали его истинно великим… «.
Империи и церкви нужен народ-раб. Сегодня этот пассаж, будто сочиненный совместно Путиным и Алексием II, вполне мог бы прозвучать с трибуны съезда „Единой России“.
Нет, нам, национал-демократам, нужен совсем другой русский народ — очищенный хлесткими вечевыми ветрами от затхлой „богоносности“, свободный от чиновно-мафиозного „отеческого стеснения“, неограниченный и непривинченный; народ, чьим жизненным идеалом были бы не „смирение и покорность“, столь милые сердцу чекистов и попов, а свобода и разум, воля и достоинство.
Наряду с короной, скипетром и державой существовал и такой символ имперской власти: Государственный Меч. Но я думаю, что и по сей день
Национал-демократия — это выздоровление русской личности от тифа российской истории с ее горячечными видениями и кровавым бредом. И обновленный, построссийский русский оглядит минувшие века великодержавия и деспотизма столь же удивленно и отстраненно, как заезжий путешественник — неведомые темные мегалиты, опутанные сетью лиан.
Алексей Широпаев
Источник: nazdem.info
